an overture to illumination.
В общем, жил был на свете мальчик. Жил в обычной хрущевке, любил сидеть под столом и смотреть в темноту замершим взглядом. фантазия у него была славная, он видел целые миры у себя в голове, но для своего возраста был развит слабо. он не умел излагать свои мысли, смущался чужих и терпеть не мог выходить на улицу.
сейчас бы сказали про него "аутист". тогда не говорили такого, в девяностых не было диагноза аутизм, мальчик мог быть либо дауном либо же шизофреником. поэтому родители терпели и к докторам не вели, да и в школу, в общем-то тоже отдавать не спешили. была у неготолько такая подстольная жизнь.
день, о котором я хочу рассказать..день, о котором я хочу рассказать, был днем летним, солнечным, город был пустынен и бесконечен. солнце плыло над бетонными тумбами бесконечных хрущевок и железных дорог, ныли электрические провода, все взрослые люди пахали на грядках или в конторах.
мальчик сидел один.
он сидел у окна и смотрел, как солнце светится сквозь листву. по сути, это было единственное доступное ему развлечение. читать он не научился, телевизора он пугался. листва же его ворожила, уносила сознание далеко, вплетая в глаза ярко-солнечные круги. с виду он был похож на очень большую куклу.
и так он смотрел и все чего-то ждал, он мог не есть целыми сутками - родители давно махнули на это рукой и спокойно оставляли его на день в москве - когда сами уезжали на дачу. все равно он совсем не любил ходить.
вдруг в квартире зазвонил телефон. резкий дребезжащий сигнал разнесся по всем коридорам и комнатам, нарушил молчаливое соглашение обоев и люстры, серванта и старой кушетки. мальчик вздохнул и повернулся на звук. он подошел к телефону, он положил ладонь на рычаг и снял с телефона трубку - он видел, так тысячу раз делала мама.
в трубке кто-то смеялся. "Коленька, где же ты? ты уже вышел? я уже приготовила нам салат и вино, и платье, ты помнишь, красивое, я наконец-то купила, ты можешь прийти посмотреть. Алё, ты уже вышел, зая? давай, выходи, я уже очень жду"
мальчик с застывшим взглядом положил трубку на стол. в голове зазвучало "я уже очень жду, давай.. давай"
он повернулся на свет, повернулся к листве, и как был, в тапочках, полез из окна наружу. этаж был первый, он лишь ободрал коленки. посидел немножко, остолбенело глядя на солнце, прислонившись спиной к стене.
белые вихры на лбу, белое солнце в глазах, в сознании все поплыло, он просто замер, не двигаясь.
"эй, ты че, спишь чоль?" чья-то сухая ладонь трясла его за плечо, колючий девчачий взгляд блуждал по его лицу. он испугался. замычал что-то такое, попытался подняться, вышло неловко. ладошка крепко держала его у стены, не давая надежды уйти от вопроса.
"мээээээ.....!" он не умел говорить нормально. он боялся чужих. он не хотел идти. ему не нравилась улица.
девочка же никуда не девалась с его пути, он понимал это так отчетливо, что ему хотелось рыдать. он зарыдал, девчонка отпрянула, встряхнула его за плечи, засуетилась, вокруг все затряслось. суматоха. он не любил суматохи, он любил смотреть из окна. все, что он мог - это просто бочком отползти по стене, цепляясь за кирпичи и трубу. он кое-как встал. камушек, попавший в тапок, больно колол ступню.
вдруг девчонка взяла его за ладонь и поволокла за собой.
конечно, он сопротивлялся.
кричал и мычал, пытался цепляться за подоконник, пытался схватиться рукой за трубу, да только куда там. сухая маленькая ладошка, крепкий жилистый локоть, все выдавало решимость неизведанного чудовища оттащить его от знакомого с детства окна.
и он покорно пошел за ней, не поднимая глаз, спотыкаясь в нелепых тапочках о бордюры и люки, не задумываясь о том, чтобы вытряхнуть камни из тапок.
Они, не спеша, шли сквозь дворы, спускались по звучным улицам, пару раз присаживались передохнуть.
в такие моменты он просто плакал.
он не хотел шуметь, он не хотел суеты, он не пытался сбежать. девочка тоже не говорила, она молча скалила зубы и пыталась трогать его за вихор. в общем-то, все это было бессмысленно, мальчик не шел на контакт, они казались друг другу инопланетянами, а все происходящее лично ему казалось дурацким и страшным сном, от которого он проснется и мама даст ему хлеба и молока.
но день все стоял в зените, мама не появлялась, они все шли через гигантский, пустынный солнечный город.
мусоровоз, выезжающий со двора, ввел его в состояние такого дикого ступора, что он десять минут не мог просто открыть глаза.
тогда девчонка посадила его на землю, взяла его голову на колени и долго скулила какую-то песенку, из которой он ничего не понял. но вроде бы стало легче.
после этого они как-то даже сдружились, мальчшка уже не пытался рыдать, он безропотно принял факт ладони в ее руке, он позволил ей вытряхнуть камень из тапка и отряхнуть курточку от песка.
воцарился безмолвный мир.
тем временем они дошли почти до самых окраин, домов становилось все меньше, под ногами дорога сменилась на гравий, а после - просто на тепленький чернозем, стало слышно, как где-то ползет электричка.
он не знал, что это именно электричка, но звук, кажется, был приятный. девчонка сбросила кеды с ног, закинула их за спину на шнурках и попыталась отнять его тапки.
Идея была провальной, он снова начал рыдать, это была одна из немногих вещей, которые он честно считал своей собственностью.
тогда она просто взяла его руку и приложила к теплой земле.
мальчик закрыл глаза, и ему показалось, что земля говорит о нем. что земля поет для него. что он дышит сквозь землю, а почва дышит в него.
тогда он позволил забрать ей тапочки и дальше они пошли босиком.
дошли до резкого срыва почвы, дальше был овраг и низина, в низине стояла грязь, а дальше лежали рельсы и, в общем, идти было некуда.
девочка остановилась, мягко толкнула его присесть, а сама побежала прочь.
он замер в недоумении, одновременно чувствуя радость нового места и возможности отдохнуть и вместе с тем - неясную мысль одиночества почти что на самом краю земли.
девчонка долго не появлялась.
мальчик откинул голову вверх и увидел свои любимые облака.
они были такие же, как из окошка квартиры.
такие же нежные, добрые и спокойные.
они не бежали и не кричали, не пытались его заставлять, они просто плыли где-то вверху и не требовали ничего взамен.
так он лежал, головой на мягкой земле, мыслями в небесах, когда словно его ударило током - в облаках появилась птица.
огромная, странная, дикой расцветки штуковина летала в его облаках и была красивее их в тысячу раз.
потому что..
он присел, оглянулся
потому что эта штуковина принадлежала его странной знакомице.
девочка держала бечевку в руках, воздушный змей полоскался вверху, а улыбка девочки была шире, чем самое ее лицо.
впервые за долгие годы мальчик начал смеяться.
он смеялся как сумасшедший, потому что эта чудачка посягнула на его небеса, да и как посягнула -
пустила туда гигантского зверя, цветастого змея, который казался послушным, своевольным и каким-то дурным одновременно.
и пока он смеялся, не обращая внимания на то, что слезы катились ручьем по щекам, девочка подбежала нему и привязала бечевку к его руке.
вот тут он остолбенел, и ни одна эмоция не осквернила это мгновение пустоты.
впрочем, малявка не растерялась, она схватила его за ладонь, дернула кверху, потащила, потянула сверху вниз, через овраг, к грязище, к доскам железной дороги, а змей кувыркался вверху и тоже бегал где-то среди облаков.
она не успокоилась до тех пор, пока не увидела, что мальчик начал двигаться сам, пока не заметила искру восторга в его глазах, когда ноги покатили его с обрыва, пока он не споткнулся о камень и не упал во весь рост, извозившись по уши в глине.
и она стояла над ним, грязным, чумазым, и смотрела, как он смеется.
потом отвязала змея, взяла его за руку и вернула, откуда взяла.
довела до окошка и делась куда-то сразу.
мальчик увидел свой подоконник, ворох эмоций взметнулся, перемешался с привычным чувством "я дома"
он залез обратно в окно, сел на любимый стул, посмотрел на свои облака, потом – на грязные ноги.
теперь все было иначе, это было во всем - в том, как свисали обои под потолком, как отражалось закатное солнце в стеклах серванта, как пахла обивка старой кушетки.
и так он посидел еще час, и второй, волнуясь, ощущая внутри себя помесь тревоги и счастья, пока в окошко не прилетел камень, и кто-то не крикнул "эй, пацан! глянь на секундочку!"
он выглянул и увидел, что к стене снаружи прислонен переливчатый змей.
локоть девчонки сверкнул уже где-то на переферии зрения, да и это было неважно.
он втянул змея к себе, обхватил его, необъятного, и осторожно понюхал.
змей пах облаками.
сейчас бы сказали про него "аутист". тогда не говорили такого, в девяностых не было диагноза аутизм, мальчик мог быть либо дауном либо же шизофреником. поэтому родители терпели и к докторам не вели, да и в школу, в общем-то тоже отдавать не спешили. была у неготолько такая подстольная жизнь.
день, о котором я хочу рассказать..день, о котором я хочу рассказать, был днем летним, солнечным, город был пустынен и бесконечен. солнце плыло над бетонными тумбами бесконечных хрущевок и железных дорог, ныли электрические провода, все взрослые люди пахали на грядках или в конторах.
мальчик сидел один.
он сидел у окна и смотрел, как солнце светится сквозь листву. по сути, это было единственное доступное ему развлечение. читать он не научился, телевизора он пугался. листва же его ворожила, уносила сознание далеко, вплетая в глаза ярко-солнечные круги. с виду он был похож на очень большую куклу.
и так он смотрел и все чего-то ждал, он мог не есть целыми сутками - родители давно махнули на это рукой и спокойно оставляли его на день в москве - когда сами уезжали на дачу. все равно он совсем не любил ходить.
вдруг в квартире зазвонил телефон. резкий дребезжащий сигнал разнесся по всем коридорам и комнатам, нарушил молчаливое соглашение обоев и люстры, серванта и старой кушетки. мальчик вздохнул и повернулся на звук. он подошел к телефону, он положил ладонь на рычаг и снял с телефона трубку - он видел, так тысячу раз делала мама.
в трубке кто-то смеялся. "Коленька, где же ты? ты уже вышел? я уже приготовила нам салат и вино, и платье, ты помнишь, красивое, я наконец-то купила, ты можешь прийти посмотреть. Алё, ты уже вышел, зая? давай, выходи, я уже очень жду"
мальчик с застывшим взглядом положил трубку на стол. в голове зазвучало "я уже очень жду, давай.. давай"
он повернулся на свет, повернулся к листве, и как был, в тапочках, полез из окна наружу. этаж был первый, он лишь ободрал коленки. посидел немножко, остолбенело глядя на солнце, прислонившись спиной к стене.
белые вихры на лбу, белое солнце в глазах, в сознании все поплыло, он просто замер, не двигаясь.
"эй, ты че, спишь чоль?" чья-то сухая ладонь трясла его за плечо, колючий девчачий взгляд блуждал по его лицу. он испугался. замычал что-то такое, попытался подняться, вышло неловко. ладошка крепко держала его у стены, не давая надежды уйти от вопроса.
"мээээээ.....!" он не умел говорить нормально. он боялся чужих. он не хотел идти. ему не нравилась улица.
девочка же никуда не девалась с его пути, он понимал это так отчетливо, что ему хотелось рыдать. он зарыдал, девчонка отпрянула, встряхнула его за плечи, засуетилась, вокруг все затряслось. суматоха. он не любил суматохи, он любил смотреть из окна. все, что он мог - это просто бочком отползти по стене, цепляясь за кирпичи и трубу. он кое-как встал. камушек, попавший в тапок, больно колол ступню.
вдруг девчонка взяла его за ладонь и поволокла за собой.
конечно, он сопротивлялся.
кричал и мычал, пытался цепляться за подоконник, пытался схватиться рукой за трубу, да только куда там. сухая маленькая ладошка, крепкий жилистый локоть, все выдавало решимость неизведанного чудовища оттащить его от знакомого с детства окна.
и он покорно пошел за ней, не поднимая глаз, спотыкаясь в нелепых тапочках о бордюры и люки, не задумываясь о том, чтобы вытряхнуть камни из тапок.
Они, не спеша, шли сквозь дворы, спускались по звучным улицам, пару раз присаживались передохнуть.
в такие моменты он просто плакал.
он не хотел шуметь, он не хотел суеты, он не пытался сбежать. девочка тоже не говорила, она молча скалила зубы и пыталась трогать его за вихор. в общем-то, все это было бессмысленно, мальчик не шел на контакт, они казались друг другу инопланетянами, а все происходящее лично ему казалось дурацким и страшным сном, от которого он проснется и мама даст ему хлеба и молока.
но день все стоял в зените, мама не появлялась, они все шли через гигантский, пустынный солнечный город.
мусоровоз, выезжающий со двора, ввел его в состояние такого дикого ступора, что он десять минут не мог просто открыть глаза.
тогда девчонка посадила его на землю, взяла его голову на колени и долго скулила какую-то песенку, из которой он ничего не понял. но вроде бы стало легче.
после этого они как-то даже сдружились, мальчшка уже не пытался рыдать, он безропотно принял факт ладони в ее руке, он позволил ей вытряхнуть камень из тапка и отряхнуть курточку от песка.
воцарился безмолвный мир.
тем временем они дошли почти до самых окраин, домов становилось все меньше, под ногами дорога сменилась на гравий, а после - просто на тепленький чернозем, стало слышно, как где-то ползет электричка.
он не знал, что это именно электричка, но звук, кажется, был приятный. девчонка сбросила кеды с ног, закинула их за спину на шнурках и попыталась отнять его тапки.
Идея была провальной, он снова начал рыдать, это была одна из немногих вещей, которые он честно считал своей собственностью.
тогда она просто взяла его руку и приложила к теплой земле.
мальчик закрыл глаза, и ему показалось, что земля говорит о нем. что земля поет для него. что он дышит сквозь землю, а почва дышит в него.
тогда он позволил забрать ей тапочки и дальше они пошли босиком.
дошли до резкого срыва почвы, дальше был овраг и низина, в низине стояла грязь, а дальше лежали рельсы и, в общем, идти было некуда.
девочка остановилась, мягко толкнула его присесть, а сама побежала прочь.
он замер в недоумении, одновременно чувствуя радость нового места и возможности отдохнуть и вместе с тем - неясную мысль одиночества почти что на самом краю земли.
девчонка долго не появлялась.
мальчик откинул голову вверх и увидел свои любимые облака.
они были такие же, как из окошка квартиры.
такие же нежные, добрые и спокойные.
они не бежали и не кричали, не пытались его заставлять, они просто плыли где-то вверху и не требовали ничего взамен.
так он лежал, головой на мягкой земле, мыслями в небесах, когда словно его ударило током - в облаках появилась птица.
огромная, странная, дикой расцветки штуковина летала в его облаках и была красивее их в тысячу раз.
потому что..
он присел, оглянулся
потому что эта штуковина принадлежала его странной знакомице.
девочка держала бечевку в руках, воздушный змей полоскался вверху, а улыбка девочки была шире, чем самое ее лицо.
впервые за долгие годы мальчик начал смеяться.
он смеялся как сумасшедший, потому что эта чудачка посягнула на его небеса, да и как посягнула -
пустила туда гигантского зверя, цветастого змея, который казался послушным, своевольным и каким-то дурным одновременно.
и пока он смеялся, не обращая внимания на то, что слезы катились ручьем по щекам, девочка подбежала нему и привязала бечевку к его руке.
вот тут он остолбенел, и ни одна эмоция не осквернила это мгновение пустоты.
впрочем, малявка не растерялась, она схватила его за ладонь, дернула кверху, потащила, потянула сверху вниз, через овраг, к грязище, к доскам железной дороги, а змей кувыркался вверху и тоже бегал где-то среди облаков.
она не успокоилась до тех пор, пока не увидела, что мальчик начал двигаться сам, пока не заметила искру восторга в его глазах, когда ноги покатили его с обрыва, пока он не споткнулся о камень и не упал во весь рост, извозившись по уши в глине.
и она стояла над ним, грязным, чумазым, и смотрела, как он смеется.
потом отвязала змея, взяла его за руку и вернула, откуда взяла.
довела до окошка и делась куда-то сразу.
мальчик увидел свой подоконник, ворох эмоций взметнулся, перемешался с привычным чувством "я дома"
он залез обратно в окно, сел на любимый стул, посмотрел на свои облака, потом – на грязные ноги.
теперь все было иначе, это было во всем - в том, как свисали обои под потолком, как отражалось закатное солнце в стеклах серванта, как пахла обивка старой кушетки.
и так он посидел еще час, и второй, волнуясь, ощущая внутри себя помесь тревоги и счастья, пока в окошко не прилетел камень, и кто-то не крикнул "эй, пацан! глянь на секундочку!"
он выглянул и увидел, что к стене снаружи прислонен переливчатый змей.
локоть девчонки сверкнул уже где-то на переферии зрения, да и это было неважно.
он втянул змея к себе, обхватил его, необъятного, и осторожно понюхал.
змей пах облаками.
@темы: буквы в строчку
-
-
05.03.2010 в 21:50должно быть продолжение