замираю. я могу зацепиться только за то, чего захочу сама. и осознание этого - чудесно. и любовь моя чудесна. и жизнь моя - сон мой, вечный, прекрасный. после смерти будет жизнь заново, вновь, я буду ловить тебя во сне, как воду голыми руками, и все те же белые облака будут отражаться в глазах, глазах, глазах. заберем друг друга на небо, там ведь не холодно.
вчера порвалась моя самая первая фенечка. валя сплел ее мне ровно-ровно год назад. а вчера истлевшие нитки просто разошлись, тихо, мирно и без скандалов. и хорошо одновременно, и грустно.
у меня маленькая комната. очень маленькая. от изголовья кровати можно дотянуться до стола, а если поднапрячься, даже до окошка. а если проползти вдоль кровати, то можно элементарно открыть или закрыть дверь. в такой комнате проблематично устраивать праздники или звать сюда большую кучу гостей. зато здесь очень уютно сидеть одной или вдвоем, пить чай, бойдить бойду на синтезаторе или прыгать на большущей кровати. я бы даже сказала, что кровать тут самая крутая вещь, фактический центр вселенной. когда я была маленькая, я мечтала на кровати отправиться в космос. и клялась не забыть в такое путешествие своего любимого плюшевого дельфина. идея с космосом и кроватью по-прежнему меня привлекает, а вот дельфин куда-то затерялся. печале.
я помню, как ты был центром тяжести - с твоей головой на моих коленях, ты устал и пришел ко мне, я устала и тебя дождалась. вечер, за окном темно, плакаты на стенах пустой комнаты, света мало, много не надо, музыка тихо. и.. я пальцы запускала в твои волосы, ощущала приятную тяжесть в руках и на сердце, как будто вес всего твоего тела - в моей равномерно пульсирующей мышце. и практически не было слов, была только уютная темнота снаружи и медные твои волосы на моих пальцах. это давно уже ушло, давно переменилось, я сбежала тогда и не жалею о том ни минуты. но этот момент, эта картинка - они остались все той же мягкой тяжестью внутри меня. и не любила я никогда и никого так, как в тот вечер любила тебя.
что-то такое сильно тянет изнутри. этой осенью я люблю петь, играть в театре, ходить по листьям и бордюрам, смотреть по сторонам, ловить свет, есть суши, пить шампанское и курить свой новенький кальян. но главная страсть - это вокал. и суши.
теперь я могу брать выше - так здорово знать об этом. я могу шататься по крышам, поминая портвейном лето. еще могу суши - руками, не слушая голоса совести, или лежать на татами, изучая японские повести. бывает и так и эдак - из метро напрямую в дао, там среди облетающих веток я сварю на двоих какао.
прикоснувшись к чужому теплу, начинают мурчать и погружаться в дзен. очень хорошо. волшебно, уютно, прекрасно. а теперь еще и я нарисованная. поселюсь там где-то там. тоже очень чудно. лаффф.
бились стекла, пыльно, гулко, застывали в переулке. смерть гуляла за углом, мы стояли за окном. рамы мыли-мыли-мыли, рады были-были-были, всё кого-нибудь любили, уходили, уводили, душу мыли чтоб до блеска, сверху крюк, узлы на леске, табуретка, мамин плач - каждый сам себе палач.
спорить. постоянно, до хрипоты. сдается мне мне, их это раздражает, но не суть. английский панк, я встретила тебя вчера в кровати, кто из нас за кем вернется? как это дико глупо, я кажусь сама себе чем-то игрушечным.
о господи, вы могли бы молчать вечность, целую вечность, наполненную прохладой и музыкой, сизыми улицами и лавирующими трамваями, проводами, и белыми, до боли сжатыми пальцами, молчать, прикасаясь мягким движением к лацкану пальто, молчать до и после, молчать с начала и с конца, стоять на мосту и молчать, молчать, наполняя молчанием весь утонувший в вечере город?..
так. так. я в красном платье, на шее платок, в зубах, как водится...что? а вот ничего в зубах нет. вафелька вот.
я бросаю тебя из сердца вон, потому что нет занятия бессмысленней, чем задерживаться тебе в моем сердце. гудбааай мээн. буду любить абстрактно людей и не заморачиваться по мелочам. зачем мне красное платье с мелочами?
брысьте из меня, слышите? эй, вы, оба! вон! чтобы я больше вас здесь не видела, идиоты! нет такого разрешения, не было и не будет! нет вам места во мне, я сама по себе, я в клеточку и в полосочку, ваших рож здесь не нарисовано! ну пожалуйста, милые, хорошие, уходите, чего вам стоит? я не беспомощна, но я не знаю, как вас прогнать.. и не уверена.. что хочу. так что вы уйдите из меня самостоятельно, пока я не умерла душой, пока я не сломала свои пальцы об эти чертовы стены.. пока я не сломала душу, пока я не упустила время, пока я не... мне очень страшно. но когда вы во мне - мне еще страшнее, потому что пока вы здесь, я могу попросить помощи. а когда вас не станет, мне нужно будет вставать и идти на войну. я не знаю, что лучше. я расстраиваюсь, раздваиваюсь и знаю, что все исчезает в небытие. так какой смысл оставлять следы? только на теле. след на чужом теле - лучшее, что возможно. уходите.
за окном большой город, а я обнимаю тебя крепче крепкого, никого никогда так крепко.. ты же самый родной, как же без тебя. оставляю следы, твое тело запомнит меня так же, как запомнил ты уже навсегда. но я же знаю, что ни одна песня не напомнит мне о тебе так, как сотни песен напомнят о нем. и что пять лет меркнут перед лицом четырех месяцев. и от этого не грустно, от этого.. волшебно. что мы пьем кофе и я знаю про тебя все-все-все и это может длиться сколько угодно долго, потому что я тебе не сестра, не мать и не любовница, я ближе и ты ближе. но мы не любим друг друга так, как для людей привычно любить, мы не умеем любить так друг друга, кто знает, почему. но наши тела не могут друг без друга дольше шести месяцев, души уходят в затяжной прыжок и все становится на свои места, когда ты при встрече целуешь меня в кончик носа. все так, как должно быть, хоть я люблю и любила всегда других.
а я нашла свое абсолютно нетронутое, чистое волшебство, такую страшно немзведанную сказку. можно забыть о трубке, нужно беречь голос. вчера наконец-то выступили, Семен умничка, сподвигнуть двухнедельных новичков на такое - это большой талант необходим, так что я довольна, я рада, ребята - родные мои, наша семья-команда. поняла, что старинная, близкая дружба позволяет многое и ко многому обязывает. но мне нравится с этими людьми, смеяться с ними, чувствовать себя "на кухне" - готовить пельмени и нежно подтрунивать над этими то ли мужчинами, то ли мальчишками. все необычайно стало. вдохнуть поглубже и нырнуть - так это получается.
мне есть куда ходить и кого обнимать, с кем говорить и с кем помолчать. и бывают довольно удачные встречи, твои тонкие джинсы, мои тонкие плечи. осенний вой порвет глотку слезами. это секрет, он лишь между нами - ты когда-то оставил меня подыхать. и теперь в драном платье на черном асфальте я - сама осень. и очень похожа на блядь.