страсти порастают мхом. я потеряла то, без чего, как я думала, не смогу. уже дважды. жизнь идет и, как ни странно, почти ничего не изменилось. только ты, такой смешной и странный, дышишь мне в шею тепло и тихо. живем.
новое, странное. ни с чем не сравнимое развлечение - обнажать правду. говорить только правду. срывать с себя маску, выворачиваясь в душевном стриптизе. игра пришла в жизнь и жизнь стала игрой. так и бывает, наверное.
С твоими камнями на сердце – почти как с родными. Так привычно и может быть даже почти невесомо. Нет мысли уйти или хоть как-то отлынить, Словно тянет тропой до двери родного дома. И ты знаешь, мне очень давно о тебе мечталось, Представлялось, как ты лежишь вот так рядом и тихо дышишь. В грешном этом городе до поездов и вокзалов, До самой ржавой и самой дырявой крыши, Везде смотрела, тебя одного искала - Из-под ног разбегались слепые и глупые мыши.
И вот я нашла, и даже сама не верю. Нарисован – моею, не очень-то твердой рукою. Ты ждал трамвая за предпоследней дверью, А за последней, я знаю, была дорогая к покою.
Теперь мы живем, и видим друг друга, и слышим, Напротив друг друга блаженно и тихо зависли. И только пугает, когда мы лежим и дышим – Мы думаем вместе одни невеселые мысли.
я буду играть эту странную музыку. я буду говорить очень быстро и тихо, так, как люблю. из последних сил стараться спастись от рутины. впитывать. твой-мой покой - он удивительнейший из возмозжных. твоя-моя радость всегда будет пахнуть безумием.
мне казалось что ты - это такой же я, как и я. и думала я: "зачем я встает и делает что-то?" я лежала и я лежал, и все было пугающе ничтожно. не существовало будущего, никто и помыслить не хотел о прошлом, а в настоящем была то ли дикая боль, то ли безумная сладость. все блажь. я никогда не узнаю, что это было на самом деле - кроме того, что нарушились связи сознания. но мне хватило и этого - и надолго теперь хватило этого ощущения: я лежала и я лежал.
нет чистоты, нет веры, (но вера, конечно же, есть) кто из нас будет первым? тому и достанется честь. все ведь намного проще - к гранате тянулась рука, на лету превращаясь в мощи - не лечат года дурака. что же мы будем делать? пить да галушки жрать, здесь не найдется смелых, чтоб за себя умирать. может быть, за идею, может, за честь и мечту, только я им не верю. я ими быть не хочу.
пусть пойдет дождь и смоет все это с рук. каждую вторую секунду я по нему скучаю. каждую первую - хочу от него убежать.
"прикоснись, и узнаешь, о ком мои сны"
а еще есть друг. впрочем, это неважно.
а еще есть крыши. и леса. это важнее. есть холодное летнее небо. щеглы и шишки.
как сильно я ценю гармоничных людей.
как сильно меня вымораживают люди "из середины леса" - те, что живут, считая, что их дом, их лес и звери в лесу - это и есть весь мир. нельзя изменить. можно только отсечь от себя.
я останусь с тобой, мой милый, не бойся. просто потому что рядом мы можем дышать. и смотреть на небо. холодное и чистое.
ты даришь мне воздушные шарики, мы пропадаем в московских переулках и закоулках игрушеных магазинов, твои волосы - золотистые перья испуганной птицы, твои глаза - глаза безумной, безумно испуганной птицы, я открываю тебе закрытые двери незнакомых мне доселе домов, мы поднимаемся на самый их верх и видим там двух ангелов в растянутых майках и одинаковых позах. два ангела развалились в желтоватом свете ламп лестничной клетки, они молча улыбаются и курят, глядя на нас. по поднимаемся до конца, стоим перед ними, смотрим на них и, развернувшись, уходим, не сказав ни слова. лишь пролетом ниже мы душимся смехом и скорее-скорее снова бежим на улицу, чтобы кормить друг друга крассанами и умирать на середине эскалатора. все это вымысел, безумная сказка, ты случился нежданно и непредвиденно. мой наркотик, привет. я отпущу полетать этот воздушный шарик.